Алексей Швед как зеркало русского баскетбола

Почему-то считается, что смеяться над китайцами – это нормально. Расизм присутствует и осуждается/поощряется. Про антисемитизм теперь пишут разве что в книжках. А вот смеяться над китайцами – это нечто само собой разумеющееся.

Еще бы, эти нелепые люди восстановили у себя дома интерьеры Дворца съездов, довели до абсурда советские демонстрации и парады, обуздали исторический процесс, объединив реальность и артефакты времен древних императоров, да еще не могут пройти по улице, чтобы не плюнуть (пусть даже и в специально заготовленный для этого горшок). Хотя больше всего нас смешит другое: их беззаветная любовь к баскетболу и местным идолам настолько неприлична, что переходит все разумные границы. Многомиллионная трибуна беснующихся фанатов пытается сделать все, чтобы превратить грядущий Матч всех звезд в фарс – Джереми Лин не сможет пробиться в стартовую пятерку исключительно благодаря волевому решению Дэвида Стерна. И мы до сих пор не можем успокоиться, что китайское лобби сотворило главную аферу 2012 года – устроило спонтанную коронацию самозванца, получившую название «Линсэнити».

Довольно сложно представить себе Шведа в рамках спорта, который интересен лишь руководителям клубов

Нас это так волнует потому, что мы сами не способны так болеть. Если уж мы и выражаем эмоции, то в адрес победителей, настоящих героев. Хорошо, когда они оказываются нашими и мы получаем моральное обоснование для своего чувства. Но, если не складывается, то заграничные чемпионы/рекордсмены нам вполне подойдут. Мы-то объективно оцениваем реальность и не понимаем, как же можно превозносить до небес «сущее недоразумение» или даже ставить Яо Мина выше признанных звезд. Ни у одного болельщика «Клипперс» или «Денвера» не найдется столько ругательств для Ярослава Королева или Тимофея Мозгова, как у нас. Мы первые подойдем и доходчиво объясним, почему платить столько, сколько отвалила «Юта» Андрею Кириленко – это просто абсурд. Не говоря о том, что пнуть того же Кириленко, когда он изменяет общественным интересам в угоду личной необходимости, готовы даже те, кто с пяти попыток не сможет объяснить, на каком турнире предстоит играть сборной России. Это не важно. Куда более значимо то, что он не дает нам лишнюю возможность насладиться принадлежностью к своему отечеству, не дает поболеть за родную команду. Ведь болеть за нее по архаичному национальному признаку нам неинтересно.

Главное открытие прошлого года заключается в том, что исключения все же существуют. Пример Алексея Шведа показывает, что иногда мы способны поддерживать кого-то совершенно безвозмездно.

Наша любовь, конечно, отличается от китайской. Мы пока не готовы продвигать своего любимчика на Матч всех звезд (еще не поздно). Стараемся оценивать его сугубо «беспристрастно», не ставя на одну доску с Кобе и Харденом, но при этом считая первое место среди новичков само собой разумеющимся. Употребляем все усилия, чтобы не скатываться к обсуждению его кошки/елки/стрижки, и пытаемся больше сосредотачиваться на баскетболе. Ну и, конечно (в этом мы лучше всех), даем всяческие умные советы: как себя нужно вести, что кушать, над чем работать, кого слушать, а кого не слушать, с кого брать пример – параллельно кляня на все лады судей, Бареа, соперников, Бареа, тренера, Бареа, Бареа, Бареа.

Победы нам также остаются интересны, а потому с каждым успехом и, в целом, прогрессом симпатичной «Миннесоты» наши чувства все крепнут – на зависть размеренным в своем обожании китайцам. Мы по-прежнему изумляемся, когда Швед лидирует в своей команде по результативности. Готовы вновь и вновь рассматривать, как он гоняет пик-н-роллы с Николой Пековичем. Встречаем на ура каждое удачное действие на своей половине. Каждый день открываем для себя, что наша быстроногая белая надежда существует и сегодня, что наше утро начинается с чего-то вроде бы незначительного, но крайне приятного, что мы можем и дальше жить этим чувством, размышляя о снижении потерь, о рационализации игры, о влиянии Кириленко и Адельмана. Наша любовь поддерживает не Шведа, она поддерживает нас самих, делая наши жизни капельку светлее. Сезон больших надежд превратился в сезон сплошных откровений: даже самые смелые из нас и не представляли, что будет именно так. И мы не устаем удивляться.

Пример Алексея Шведа показывает, что иногда мы способны поддерживать кого-то совершенно безвозмездно

Честно говоря, я пропустил момент, когда Алексей Швед стал популярнее всего российского баскетбола. Я все еще помню желчные комментарии под первой новостью о его планах на следующий сезон. Помню, как его носили на руках после победы над Великобританией, а потом скинули с этих же рук в ближайшую канаву и обвинили во всех проблемах команды. Следили за каждым его шагом на протяжении всего турнира, гневно высказывали Блатту за то, что тот не вразумляет вконец обнаглевшего мальца, и пытались спроецировать все эти перепады на НБА. Ну и кое-как помирились с ним после схватки с аргентинцами за бронзу, которую Швед завершил безумными бросками через руки. Оценки всех этих выкрутасов были настолько полярными, что даже исторический успех на Играх не предвещал такого поворота.

Подозреваю, что половая принадлежность мешает найти корни такой исключительной привлекательности Шведа. Но одно я знаю точно: ее неожиданность происходит из его двуликости – Швед за пределами площадки всегда казался типичным явлением для российского баскетбола, тогда как на паркете становился кем-то другим. Сначала этого второго Шведа мы совсем не знали, зато прекрасно представляли, что ждет его первую ипостась: крохи игрового времени в ЦСКА, алкогольно-клубные истории, аренда в «Динамо» – по этому пути прошло слишком много армейских курсантов. Шведа обсуждали лишь в контексте правильного питания, сомнительного кумира детства Аллена Айверсона, модных кроссовок ну а потом еще и кошек. Затем из «Динамо» Базаревича – и благодаря оплеванному тренеру Казлаускасу – вернулся и второй Швед, невиданно быстрый, нахальный и напористый. Таких баскетболистов не было не только в России, но во всей Европе: умеющих уйти на первом шаге, ломающих голики кроссоверами, взлетающих за безумными аллей-упами Теодосича. И главное – стремящихся играть для публики.

Лучше всего я ощутил это почти год назад, когда стал одним из тридцати пяти людей, оказавшихся на матче Единой лиги ВТБ уже не помню с кем, кажется, с «Локомотивом». Если кто не знает, лига ВТБ – это такое интересное во всех отношениях соревнование, в котором хорошие команды участвуют «для галочки» – чтобы баре были довольны. Так вот перед публикой из меня и еще тридцати четырех человек Швед убежал в отрыв и со всей мочи попытался забить сверху, пронеся мяч под ногой, но угодил в заднюю дужку. Вряд ли стоит говорить, что это был самый запоминающийся момент во всем сезоне «сверхсостязательного и невероятного плотного турнира». Момент, очень точно выделивший несовместимость Шведа и российского баскетбола в его нынешнем виде. Он умудрится пробиться на YouTube во время матча, который снимали одной камерой. Заставит персонал Евролиги расширить нарезку лучших моментов, наштамповав пятерку красочных данков. Выступит в качестве главного антигероя на суперуспешном для команды турнире, а затем вернется в облике непризнанного гения. Это несоответствие между яркостью Шведа и серостью фона может проиллюстрировать лишь упорство Йонаса Казлаускаса: тренер ЦСКА помнил о первом Шведе и всегда убеждал журналистов, что говорить о нем ни в коем случае не следует – все идет по плану.

Наша любовь поддерживает не Шведа, она поддерживает нас самих, делая наши жизни капельку светлее

И тут нужно согласиться с Сергеем Базаревичем: не важно, кем там Швед является в жизни, не важно, как проводит свободное время, не важно, что ленится тренироваться (we’re talkin’ about practice, man), не важно, что отважно отобьется от любого репортера при помощи любимых «да», «нет»», «не знаю» и вежливых банальностей. Имеет значение только его образ на площадке: щеголеватый – в прошлом сезоне Швед каждый удар мячом в паркет сопровождал тем, что поправлял спадающие на глаза волосы; пижонистый – кажется, что каждый раз разгоняясь после заслона, он видит себя как будто со стороны; гиперуверенный в себе – пресечь пальбу Шведа способно лишь волевое решение тренера, отправляющего его на скамейку; неожиданно агрессивный – он словно специально ищет момент, чтобы попасть противнику «в лоб». Короче, запоминающийся.

Его баскетбол – это не баскетбол лиги ВТБ и Евролиги. Довольно сложно представить себе Шведа в рамках спорта, который интересен лишь руководителям клубов (да и то, кажется, не всем). Более того, баскетбол Шведа – это даже не баскетбол белых: это размеренное раскачивание бумбоксов, прерывающееся тонким силуэтом совершенного полета; взрывной напор городских джунглей, обрамленных броскими граффити; ощутимый привкус глобализации, заглядывающей через ютьюбовские ретро-ролики; буйство воображения, накачанного магией игры; доносящий отголосок уличного ритма, заставляющий ловить каждую секунду – он настолько не похож на остальных, что ему нельзя не симпатизировать.

Баскетбол Шведа – это даже не баскетбол белых

Почему слежу за Шведом я? Это просто. Швед же уехал в НБА не потому, что был сильнее всех в России, не потому, что ему там предложили больше денег, и не потому, что в него влюбился за океаном какой-нибудь двинутый на цифрах генеральный менеджер. Когда ЦСКА пытался предложить контракт на новых условиях, Швед закрыл все переговоры, сказав, что все равно поедет в Америку. Потому что это его мечта, потому что там он представлял себя с детства.

Когда-то мы все мечтали играть в НБА, а в итоге сидим на одуряюще бессмысленных работах, разглядываем фотографии чужих детей и пивных животов в фэйсбуках и выплескиваем накопившуюся агрессию, пару раз в неделю сбивая юношескую спесь с зарвавшихся студентов. Естественно, я не идеализирую Шведа и не ищу в нем героические черты. Я просто рад, что его мечта сбылась, и хочу, чтобы она продолжала жить.

Потому что его мечта стала нашей мечтой.

Потому что он один на миллион. И при этом один из миллиона.